Описание картины Федора Васильева «Оттепель»

Фёдор Васильев – удивительный художник, которому злая судьба отпустила лишь 23 года жизни. Слава русского живописца была поистине умопомрачающей. На выставке, устроенной после его смерти, все картины Васильева были раскуплены ещё до открытия экспозиции. Небывалый случай.

Картина «Оттепель», за которую Васильеву была вручена первая премия, имела самый широкий успех. Её копия была специально создана автором по просьбе будущего самодержца российской империи Александра III , ходившего тогда в великих князьях. Пейзаж, выбранный художником для своего творения, не очень-то привлекателен. Унылый на огромном пространстве ландшафт, над которым низко нависло переполненное влагой небо. На снегу отчётливо отпечатаны следы полозьев санок, затопленных грязной водой от растаявшего снега, а посреди дороги – две фигурки (старик и ребёнок), которые придают пейзажу ещё более унылые нотки. Тут же, за проталиной, приютились грачи, не добавляющие живописности своим чёрным цветом. В довершение ко всему, справа торчит убогая избёнка со слепым окошком и криво стелющимся из трубы дымом. Перед нами – знаменитая русская распутица, которая, как говориться, «всех краёв дороже» подлинно русскому человеку.

Но чем привлекает к себе эта картина? Не зря же корреспондент одной из британских газет, увидев её на выставке в Лондоне, написал, что никто лучше не смог бы рассказать красками об оттепели. В картине чувствуется тонкий лиризм, сочетающийся с глубоким знанием природы и русской действительности. Большую роль здесь играют также мягкость красок и ощущение достоверности, великолепно переданные художником.

Федор Васильев. «Оттепель» (1871). Холст, масло. 53.5 x 107 см. Государственная Третьяковская Галерея, Москва Эта картина несла в себе большое социальное содержание, она вся проникнута тоской и грустью, навеянными горькими раздумьями художника о жизни русской деревни. Близкий по своему мироощущению к романтизму, Васильев, стремясь к выражению сильных чувств, искал яркие, необычные состояния природы, сложную жизнь неба, напряжение перед грозой, оттепель посреди зимы. Картина имела большой, даже огромный для молодого художника успех. Ее купил П.М.Третьяков. На конкурсе, устроенном Обществом поощрения художеств, "Оттепель" получила первую премию, в то время как "Печорский монастырь" Саврасова, которого Васильев мог бы считать одним из своих учителей, получил вторую. Картина Васильева того же названия, которая украшает экспозицию Русского музея, - авторское повторение, исполненное специально для царского двора, было заказано императором Александром III. Именно оно в числе сорока лучших произведений русских художников было послано на Всемирную выставку в Лондон в 1872 году, где было отмечено как одно из наиболее достойных, вызвав восторженную статью английского рецензента. Появление картины "Оттепель" в год открытия первой передвижной выставки как бы естественно вводило Васильева в круг близких ему передовых художников. Двадцать три года было Федору Васильеву, когда жестокая и неумолимая болезнь оборвала его жизнь. Всего несколько лет вдохновенного творческого труда смог он посвятить любимому искусству, но и в этот короткий срок его блестящее и щедрое дарование успело раскрыться многими своими сторонами и обогатить русскую живопись новым и своеобразным виденьем пейзажа родной страны. «Гениальным мальчиком» называли Федора Васильева Крамской и Репин, «громадно талантливым» считал юного художника Стасов, видевший в нем «одну из лучших надежд нашей отечественной школы». Только первые шаги сделал Федор Васильев по расстилавшемуся перед ним широкому творческому пути и смолк навсегда. Но и то, что он нам оставил, вечно будет звучать в русском искусстве своей особой поэтической нотой. Невелико художественное наследие Васильева, и не обилием, не разнообразием мотивов восторгало оно современников и по сей день пленяет нас. Еще Крамской предельно четко определил историческую заслугу своего гениального младшего собрата: «Ему было суждено внести в русский пейзаж то, чего последнему недоставало и недостает: поэзию при натуральности исполнения». Как однообразен, скуп и бесприютен этот пустынный хорошо знакомый каждому русскому человеку равнинный пейзаж средней полосы России в ту переломную пору, когда зима еще спорит с весной, но в воздухе уже явственно ощущается влажное дыхание неуклонно приближающихся весенних дней! Природа нехотя просыпается от зимнего сна. В этом пробуждении нет радости. Ржавые тона тающего снега, превращающегося в липкую грязь, туманная даль и мутное слезящееся небо. Все кругом мокро и гнило - и почерневший талый снег, и свинцово-серые тучи, едва освещенные слабыми лучами предзакатного солнца, и раскисшая дорога с квелым следом санных полозьев, и растекшийся вширь бесформенный ручеек, и скинувшие снежный убор черные кусты. А пронизывающий ветер, тоже насыщенный сыростью и влагой, неутомимо рябит воду оттаявшего ручейка и метет, метет дробную капель в открытую бескрайнюю даль. Должно быть, очень одинокими, затерянными в этой гнилой распутице чувствуют себя случайный прохожий и сопровождающая его маленькая девочка. Стоящие в нерешительности перед широкой проталиной ручья посреди дороги, они кажутся потерянными в удручающем своей протяженностью унылом пространстве среднерусской зимней природы. Их фигуры еще усиливают тревожное тягостное настроение. Но оно не исключает, а даже оттеняет своеобразную красоту пейзажа. Сквозь плотный слой серых облаков пробивается робкий луч солнечного света, словно благословляющий путников на нелегкий путь. Кругом ни души, только покосившаяся хижина в сторонке говорит о близости пусть бедного и убогого, но все же верного пристанища для бесприютного человека, охваченного в этот поздний вечерний час промозглой и зябкой предвесенней оттепелью... Борис Пастернак. Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочащая слякоть Весною черною горит. Достать пролетку. За шесть гривен Чрез благовест, чрез клик колес Перенестись туда, где ливень Еще шумней чернил и слез. Где, как обугленные груши, С деревьев тысячи грачей Сорвутся в лужи и обрушат Сухую грусть на дно очей. Под ней проталины чернеют, И ветер криками изрыт, И чем случайней, тем вернее Слагаются стихи навзрыд. vk.com/russian_painting

Картина «Оттепель» Васильева находится в том же зале Третьяковки, что и «Грачи прилетели» Саврасова. Они висят на противоположных стенах. И написаны они были художниками в один и тот же год. В 1871 году. И при схожих обстоятельствах. Оба художника, не вместе, выезжали на этюды на Волгу, чтобы наполнить душу новыми впечатлениями. И публика с этими волнующими душу пейзажами тоже познакомилась в одно время. И оба эти пейзажа тоже оказались лучшими в творческой жизни обоих художников.

Но есть и различия между двумя изображениями нашей природы. Если от картины Саврасова исходит чувство радости, принесённой на крыльях вернувшихся домой птиц, чувство возрождения природы и начало только светлого и доброго в жизни вообще, то, когда я стою перед не очень большой картиной «Оттепель», я чувствую, как душа моя наполняется совсем другими настроениями.

Мне хочется поведать о моих собственных ощущениях, которые охватывают мою душу при созерцании этой оттепели. Допускаю, что кто-то может и не согласиться о мной.

Вот, к примеру, что касается Грачей. Эта картина звучит, она звенит от гомона черных птиц. Она наполнена звуками пробуждения природы, радостным шумом и хлопаньем крыльев птиц, вернувшихся наконец в родные места. На Родину. А еще мы видим и слышим весеннюю капель, журчание первых ручьев, наполненных талой водой. А если напрячь воображение, то мы услышим ещё и ток берёзового сока, поднимающегося от корней к самым верхним веточкам неказистых деревьев. Мы чувствуем, как всё видимое пространство очень скоро раскрасится в зелёный цвет. А в иконографии это цвет жизни.

А вот «Оттепель». Слово такое хорошее. Тепло, добро. Переход от давящего злого холода, от которого нужно защищаться, который убивает, который заставляет замереть всю окружающую природу. Холод, который останавливает жизнь и движение, который убивает все природные звуки на всем обширном пространстве нашей земли.

На картине «Оттепель» царит тишина. Нет звуков и нет шумного хлопанья крыльев, знаменующих начало новой жизнь. Хотя мы и видим каких-то птиц на размытой дороге. Скорее всего ворон, которые никуда и не улетали.

Тишина не простая. Она проникнута неслышным напором природных сил готовых к пробуждению. Они находятся ещё в тихой полудрёме и неподвижности. Ну вот ещё чуть-чуть и зазвенит капель, и старый пень берёзкой вновь захочет стать.

А ещё меня охватывает чувство одиночества и тоски, и ничтожности человека перед силами природы.

Да, одиночества. Вот на картине Саврасова нет людей. А у Васильева они есть. Мы видим старика и маленькую девочку, укутанную в нехитрые одежды. Девочке лет семь, она тянет ручонку с каким-то вопросом, обращаясь к дедуле. То, что они не местные – это можно предположить по котомке на спине старика. С котомкой в соседнюю деревенскую избу в гости не ходят.

Но вот удивительная вещь. Вот если бы не было этих двух фигур на дороге, то меня просто восхитил бы пейзаж сам по себе. Но я вижу старика и внучку его, и моя душа сразу же, как ни странно проникается грустью и печалью. Присутствие человека на этом пейзаже рождает в моей душе чувство беспомощности перед могучими силами природы. Силы, которые проявляют себя вне воли человека. Они показывают всё его ничтожество перед вечностью и неизмеримостью всего небесного пространства, прописанного волшебной кистью художника.

*****
Я гляжу на картину, и у меня нет сомнение, что пейзаж написан большим мастером, профессионально владеющим кистью. Как чудно он передает красками предвесеннее состояние природы. Посмотрите, как прописаны заиндевевшие деревья, набухший от талой воды снег, покрывающей ещё поля, и вот эту размытую дорогу со следами полозьев саней. Дорогу, по которой бредут в неизвестную даль путники. Пейзаж, напоминающий великих голландцев.

А вы знаете, сколько лет было нашему мастеру. Девятнадцать лет! Вдумайтесь в это. Я не понимаю, откуда у него это взялось. Чтобы так живописать природу, надо не только время, чтобы достигнуть такого мастерства, но надо чтобы тебя ещё и Бог в темечко поцеловал. И одарил тебя талантом необыкновенным.

И откуда же взялся этот гениальный мальчик. Это так его называл великий Репин. Родился мальчик Федя в семье мелкого почтового служащего. И был он незаконнорожденным. Он знал, что почтмейстер был не его папа, хотя и носил в отчестве его имя. И это ему не нравилось. Жизнь в детстве – сплошная нужда.

А рисовать так хотелось. И он стал работать в 12 лет за какие-то копейки в мастерской реставратора. Почему? А потому что это позволяло мальчику ходить в рисовальную школу при Обществе поощрения художников. А там ему кто-то ещё сказал, что у него нет таланта. Но к счастью в этой школе преподавал художник Крамской.

И после этого он поднялся невероятно быстро. Я думаю, не только благодаря своему таланту, но и связям в среде художников. Он познакомился в этой среде с лучшими художниками того времени. Например, Шишкин был женат на сестре Фёдора Васильева. С Репиным ездил на этюды на Волгу. Там его старший друг задумал своих известных «Бурлаков».

Но в этой среди он как-то и не воспринимался очень серьезно. Ну да талант. Несомненный. Но и в то же время от всего его облика не исходила степенность и серьезность, которая должна вроде бы сопутствовать таланту. Это был такой весельчак и хохотун. Он мог и пыль пустить в глаза. Ввернуть словечко по-французски. Хотя языка этого он и не знал. Даже мог и к роялю присесть и сыграть какой-нибудь мотивчик. И бог знает, где он этому научился. Также как и в живописи он был считай самоучкой и в музыке.

А как одевался! Во все самое модное и с иголочки. Вот посмотрите на его портрет, написанным его учителем. Крамским. Кстати этот портрет был представлен на первой выставки Передвижников, идеологом которых и был сам Крамской. Неудачный портрет вряд ли был бы выставлен на столь важном мероприятии. Посмотрите обязательно. Найдете легко в несколько щелчков в Интернете. Молодой человек. Ему чуть за 20. Прекрасный костюм. Белый отложной воротничок. Черный атласный бант на шее. Такой богемный образ художника. Каким то шалопайством веет слегка от этого образа. А на самом деле…

Друг Илья Репин как-то зашёл к нему в убогую мастерскую. И увидел на дешёвых мольбертах нечто восхитившее его до крайности. Он в изумление только и мог ошалело спросить его: «И это всё сделал ты?»

А ещё он говорил о нём так: «Звонкий голос, заразительный смех, чарующее остроумие с тонкой до дерзости насмешкой завоевывали всех своим молодым, веселым интересом к жизни; к этому счастливцу всех тянуло, и сам он зорко и быстро схватывал все явления кругом». В этом смысле он мог бы его сравнить с Пушкиным или Моцартом. А он таковым и был в живописи.

*****
Я сравниваю картины Саврасова и Васильева. Можно сравнить и судьбы художников. У Саврасова жизненная стезя вовсе не была усыпана розами. Смерть нескольких детей и трагический, по сути дела, собственный конец. Спившийся нищий художник, умер в больнице для бедных на Хитровке. Но Васильеву судьба уготовила ещё более жестокий конец. Судьба так щедро одарила таким необыкновенным талантом, и она же так была скупа по количеству прожитых им лет. Всего 23 года.

Дорого ему и всем нам далась эта «Оттепель». Простудился он во время поездки. Сильно. И это было началом большой беды, на которую он по своей беспечности и молодости лет не обратил внимания. Да и легко понять, почему. Он пребывал ещё в том возрасте, когда грань опасности и риска для жизни не всегда и видна. Тем более, что болезнь, которая его сразила, так коварна. Так ползуче незаметна. Туберкулёз или как говорили, тогда чахотка Она его стала точить изнутри незаметно.

А потом по возвращении он катался ещё на катке в Петербурге. На морозе. А потом ещё к тому же поехал в Финляндию. Зачем? Поехал с таким же шалопаем перекрикивать водопад Иматра. Была тогда такая популярная забава среди молодежи столичной съездить в это живописнейшее место за 200 км от Петербурга. Там, на этом водопаде бурные потоки воды низвергаются с высоты 18 метров. И через оглушительный грохот и рёв потоков воды надо было доставать друг друга криком, стоя на противоположных берегах. Напрягая в этом крике всю силу своих легких. Драйв такой, выражаясь современным языком. А легкие у Фёдора были уже поражены тяжким смертельным недугом. Это «забава» и стала точкой невозврата по пути к печальному концу.

Что делать? Болезнь! Где искать спасение. Дождливый сырой, промозглый климат Петербурга – благоприятная среда для развития этой болезни. Одно спасение – Крым. Юному дарованию собирают деньги и от все того же общества Поощрения молодым художникам помогают с переездом в наши субтропики. Но нет спасения и там. Болезнь тихо – тихо одолевает.

Я понимаю. Нам всем жребий измерен. Но одно дело, когда этот жребий выпадает на склоне лет, когда тело одрябло и уже по старости еле носит нас, и когда мозги ваши впадаю в маразм, то и остается только сказать спасибо за долгие прожитые годы, дарованные небом. И совсем другое дело, когда он, жребий, рушит всю вашу жизнь в самом расцвете ваших сил. Когда дорога жизни кажется вам ещё длинной – предлинной, до бесконечности, а гнетущая болезнь уже физически безжалостно ставит зримый и ощутимый предел. Вот он! И день за днем он приближается, этот предел И осталось так немного частиц бытия в этом мире.

И всё это в самом расцвете молодых лет. Есть от чего сойти с ума и взвыть от безнадёги и от тоски. А он не сдается, этот шалопай, продолжает рисовать и пишет чудные картины. Для отчета своего пребывания в Крыму, который он должен представить обществу Поощрения, которое дало ему возможность пожить в Крыму.

Он пишет чудесный пейзаж «В Крымских горах». Какие там голландцы! Он превзошёл их. Но этот пейзаж он пишет скорее для Общества поощрения. Его, кстати, купил Сергей Третьяков, о потом передал его своему брату Павлу. Этот пейзаж украсил бы экспозицию любого музея самого высокого ранга. Но к счастью находится он в том же зале картин Саврасова и Васильева.

Картина необыкновенная. Найдите и его тоже в Интернете. И насладитесь его видом. Но… Но это не Россия. А вот для души он пишет совсем другую картину. «Мокрый луг». Пишет по памяти родные места, как обобщенный образ родной стороны. Пишет, как последнее прощай своей Родине. За несколько месяцев до своей кончины. Возможно уже и понимая, что уже не дано ему вернуться.

Художник умирает, а известность и даже слава его растёт. «Оттепель» посылают на международные выставки в Вену и Лондон. Правда, посылают не оригинал, а авторское повторение художника. Потому как оригинал был уже куплен Третьяковым. А она так понравилась Александру Александровичу, будущему императору Александру третьему. Ну как тут не пойти навстречу наследнику трона. Вот для него и сделал Васильев копию. И вот эта копия и была посланная за границу, стяжав для автора известность и даже славу. Она и там за пределами родной стороны тоже вызывает удивление и восхищение. А в столице Англии его вообще хотят видеть у себя, чтобы он и там своей мастерской рукой написал милые сердцу англичанина виды старой доброй Англии. А там знали толк после Констебля в пейзажной живописи. И кто знает. Случись это - и стал бы художник Васильев европейской известностью. К сожалению, он и у нас ныне не входит в первый ряд самых известных русских художников. Чтобы убедиться в этом, спросите особенно у молодежи, знают ли они художника Федора Васильева. Чаще всего вы получите ответ отрицательный.

Но не случилось. Умирал он как раз в это время в Крыму и скончался в сентябре 1873 г. в Ялте. Там же и был похоронен. Он оставил много долгов. Поэтому его друзья Шишкин и Крамской организовали выставку – продажу оставшихся картин. Вырученных денег хватило, чтобы покрыть долги и немалую оставшуюся сумму вручить семье, матери и любимого им младшему брату. Вот и всё.

Но будем помнить слова того же Крамского, сказанные им о своём ученике и друге: «Нет у нас пейзажиста-поэта в настоящем смысле этого слова, и если кто может и должен им быть, то это только Васильев».

Федор Васильев. Оттепель.
1871. Холст, масло. Третьяковская Галерея, Москва, Россия.
(авторская копия: Государственный Русский Музей, Санкт Петербург, Россия).

В 1871 году Васильев создал одно из главных своих произведений - Оттепель , которая была представлена ранней весной 1871 года на конкурсе в Обществе поощрения художников и удостоилась первой премии. Эта картина несла в себе большое социальное содержание, она вся проникнута тоской и грустью, навеянными горькими раздумьями художника о жизни русской деревни.

Близкий по своему мироощущению к романтизму, Васильев, стремясь к выражению сильных чувств, искал яркие, необычные состояния природы, сложную жизнь неба, напряжение перед грозой, оттепель посреди зимы.

Картина исполнена в любимой художником теплой золотисто – коричнево - оливковой гамме и выглядит почти монохромной по колориту. Построенная на сложных тональных взаимоотношениях, она восхищала современников изысканностью колористической гаммы и тонкостью письма. Вытянутая по горизонтали композиция картины усиливала молчаливость и бесприютность равнинного пейзажа.

Васильев продолжает свое открытие русской природы, стремясь разглядеть в ней самое сокровенное, неповторимое, что свойственно только ей: певучую мягкость линий,

Картина имела большой, даже огромный для молодого художника успех. Ее купил П.М.Третьяков. На конкурсе, устроенном Обществом поощрения художеств, "Оттепель" получила первую премию, в то время как "Печорский монастырь" Саврасова, которого Васильев мог бы считать одним из своих учителей, получил вторую.

Картина Васильева того же названия, которая украшает экспозицию Русского музея, - авторское повторение, исполненное специально для царского двора, было заказано императором Александром III. Именно оно в числе сорока лучших произведений русских художников было послано на Всемирную выставку в Лондон в 1872 году, где было отмечено как одно из наиболее достойных, вызвав восторженную статью английского рецензента.

Появление картины "Оттепель" в год открытия первой передвижной выставки как бы естественно вводило Васильева в круг близких ему передовых художников.

Двадцать три года было Федору Васильеву, когда жестокая и неумолимая болезнь оборвала его жизнь. Всего несколько лет вдохновенного творческого труда смог он посвятить любимому искусству, но и в этот короткий срок его блестящее и щедрое дарование успело раскрыться многими своими сторонами и обогатить русскую живопись новым и своеобразным виденьем пейзажа родной страны. «Гениальным мальчиком» называли Федора Васильева Крамской и Репин, «громадно талантливым» считал юного художника Стасов, видевший в нем «одну из лучших надежд нашей отечественной школы».

Только первые шаги сделал Федор Васильев по расстилавшемуся перед ним широкому творческому пути и смолк навсегда. Но и то, что он нам оставил, вечно будет звучать в русском искусстве своей особой поэтической нотой. Невелико художественное наследие Васильева, и не обилием, не разнообразием мотивов восторгало оно современников и по сей день пленяет нас. Еще Крамской предельно четко определил историческую заслугу своего гениального младшего собрата: «Ему было суждено внести в русский пейзаж то, чего последнему недоставало и недостает: поэзию при натуральности исполнения».

Как однообразен, скуп и бесприютен этот пустынный хорошо знакомый каждому русскому человеку равнинный пейзаж средней полосы России в ту переломную пору, когда зима еще спорит с весной, но в воздухе уже явственно ощущается влажное дыхание неуклонно приближающихся весенних дней!

Природа нехотя просыпается от зимнего сна. В этом пробуждении нет радости. Ржавые тона тающего снега, превращающегося в липкую грязь, туманная даль и мутное слезящееся небо.

Все кругом мокро и гнило - и почерневший талый снег, и свинцово-серые тучи, едва освещенные слабыми лучами предзакатного солнца, и раскисшая дорога с квелым следом санных полозьев, и растекшийся вширь бесформенный ручеек, и скинувшие снежный убор черные кусты. А пронизывающий ветер, тоже насыщенный сыростью и влагой, неутомимо рябит воду оттаявшего ручейка и метет, метет дробную капель в открытую бескрайнюю даль. Должно быть, очень одинокими, затерянными в этой гнилой распутице чувствуют себя случайный прохожий и сопровождающая его маленькая девочка.

Стоящие в нерешительности перед широкой проталиной ручья посреди дороги, они кажутся потерянными в удручающем своей протяженностью унылом пространстве среднерусской зимней природы. Их фигуры еще усиливают тревожное тягостное настроение. Но оно не исключает, а даже оттеняет своеобразную красоту пейзажа. Сквозь плотный слой серых облаков пробивается робкий луч солнечного света, словно благословляющий путников на нелегкий путь.

Кругом ни души, только покосившаяся хижина в сторонке говорит о близости пусть бедного и убогого, но все же верного пристанища для бесприютного человека, охваченного в этот поздний вечерний час промозглой и зябкой предвесенней оттепелью...

Оттепель. 1871

Васильев Ф.А.
Холст, масло
55,5 x 108,5

Русский музей

Аннотация

Это небольшое по размерам живописное полотно принадлежит к числу наиболее эмоциональных произведений русской пейзажной школы. Однообразная панорама равнинного ландшафта, скудная растительность, ветхие деревенские постройки создают до боли щемящее настроение печали и безысходности. Путники остановились на дороге, которая резко уходит в сторону, оставляя их как бы на распутье. Это состояние было созвучно восприятию пореформенной российской действительности современниками художника. Не случайно картина (ГТГ) получила первую премию Общества поощрения художников и была повторена по заказу великого князя Александра Александровича (ГРМ).

Биография автора

Васильев Ф.А.

Васильев Федор Александрович (1850, Гатчина –1873, Ялта)
Живописец-пейзажист, рисовальщик.
Почетный вольный общник Императорской Академии художеств (с 1873).
Родился в Гатчине Санкт-Петербургской губернии. Учился в Рисовальной школе Общества поощрения художников (1863-1867). С 1868 - член Общества поощрения художников. Под руководством И.И. Шишкина работал на о. Валаам. В 1871 зачислен вольноприходящим учеником Академии художеств, но занятий не посещал. Значительное влияние на формирование художественной индивидуальности живописца оказал И.Н. Крамской.
В 1870 во время продолжительного путешествия по Волге исполнил многочисленные рисунки и эскизы. По материалам поездки создал ряд значительных произведений. Конец жизни провел в Ялте, где написал лучшие свои работы. Несмотря на непродолжительный период творческой деятельности, оказал большое влияние на развитие русского реалистического "пейзажа настроения".

Картины Федора Васильева представлены в Русском музее, Третьяковской галерее, в музеях Ялты и Одессы. По воспоминаниям современников, он был очень трудолюбив, от его «магического карандаша» не могла ускользнуть ни одна деталь.

Если бы ни его упорство и страсть к живописи, то мир искусства мог бы и не узнать его фамилии. Мальчик родился в семье бедного петербургского почтового чиновника. Из-за нехватки денег юноша в 12 лет пошел работать в главный почтамт, но, тем не менее не забросил свое увлечение рисованием. Когда ему исполнилось 15 лет, он поступил в Рисовальную школу Общества поощрения художеств, где познакомился с выдающимися художниками.

Его хорошим другом стал Иван Крамской. Несмотря на разницу в возрасте (Иван Иванович на 13 лет был старше Федора), они стали очень близки. Сохранилось письмо живописца, в котором он признавался Васильеву: «Жизнь моя не была бы такая богатая, гор-дость моя не была бы так основа-тельна, если бы я не встретился с Вами в жизни... Вы - точно часть меня самого, и часть очень дорогая, Ваше развитие - мое развитие. Ваша жизнь - отзывается в моей...»

Автопортрет Федора Васильева. Фото: Public Domain

Немалую роль в становлении Васильева как художника сыграл и Иван Шишкин. Он учил юношу переносить увиденное на холст с предельной точностью, рассказывал о мастерстве рисунка. Со временем они даже стали родственниками: Шишкин женился на Евгении Васильевой, сестре Федора.

Сохранилось несколько писем, которые молодой художник отправлял чете Шишкиных. Одно из них от 11 августа 1872 года было написано из Ялты, куда художник перебрался из-за болезни легких.

«Я работаю, как и всегда, только приходится работать из-за денег, что меня всегда весьма огорчает; великий князь Владимир Александрович, который уже получил одну мою картину, заказал еще четыре, от которых я не мог отделаться, хотя и пробовал; еще, к довершению печали, эти картины нужно окончить к сроку, к 24 декабря; так что начатые картины так, значит, и пропадут даром, да и на конкурс в нынешнем году не удалось написать, так как время остается только январь да февраль будущего года, а Вы небось опять такую штуку выдвинете, что опасно мне и рассчитывать писать».

Довести работу до конца ему не удалось: через два месяца, 6 октября 1873 года, он скончался..

«Волжские лагуны», 1870 год

Картина «Волжские лагуны» привлекла большой интерес на посмертной выставке картин Фёдора Васильева. Фото: Public Domain

В 1870 году 20-летний Федор Васильев отправился в путешествие по Волге вместе со своими художниками Ильей Репиным и Евгением Макаровым. Годы спустя Илья Ефимович в своей книге «Далекое близкое» писал, что молодой человек поразил спутников своей манерой работы и стал для старших товарищей «превосходным учителем»: «Не прошло и недели, как мы взапуски, рабски под-ражали Васильеву и до обожания верили ему. Этот живой блестя-щий пример исключал всякие спо-ры и не допускал рассуждений; он был для всех нас превосходным учителем».

По его словам, «его тон-ко заостренный карандаш с быст-ротой машинной швейной иглы черкал по маленькому листику его карманного альбомчика и обрисо-вывал верно и впечатлительно це-лую картину крутого берега с по-кривившимися над кручей доми-ками, заборчиками, чахлыми де-ревцами и остроконечными коло-кольнями вдали...»

Этюды, сделанные во время поездки, в дальнейшем послужили основой для нескольких картин, в том числе «Волжские лагуны».

В будущем полотно попало в собрание Павла Третьякова. Он забрал ее после посмертной выставки картин художника в 1874 году в счёт долга, который Васильев не смог выплатить меценату из-за своей болезни и смерти.

«Вид на Волге. Барки», 1870 год

В настоящее время полотно экспонируется в Петербурге в Русском музее. Фото: Public Domain

Эта картина также была написана после путешествия по Волге.

Через год после смерти художника ее выставили на всеобщее обозрение, где на нее обратил внимание Третьяков. Сохранилось его письмо Ивану Крамскому, в котором он писал, что должен иметь ее своей коллекции.

«Я решил, что для известной уже Вам моей цели, мне непременно нужно иметь Васильева пейзаж с барками, так как этот экземпляр дает понятие, какой бы он также был замечательный маринист; и вот я вчера послал Вам телеграмму; я уверен, что Вы сочувствуете моей такой усиленной любви к произведениям Васильева…», - писал он.

Однако его планам не суждено было сбыться. В настоящее время полотно экспонируется в Петербурге в Русском музее.

«Оттепель», 1871 год

Великий князь Александр Александрович заказал Васильеву авторское повторение картины «Оттепель». Фото: Public Domain

«Картина «Оттепель» такая горячая, сильная, дерзкая, с большим поэтическим содержанием и в то же время юная (не в смысле детства) и молодая, пробудившаяся к жизни, требующая себе право гражданства между другими, и хотя решительно новая, но имеющая корни где-то далеко», - так описал эту работу Васильева Иван Крамской.

«Оттепель» впервые была представлена на суд зрителей в ходе конкурсной выставки Общества поощрения художников, на которой она удостоилась первой премии. В том же 1871 году ее смогли увидеть и москвичи: она участвовала в выставке МОЛХа -Московского общества любителей художеств.

Искусствоведы отмечают, что это полотно сделало Васильева по-настоящему знаменитым. Молодому человеку стали предлагать сделать авторские копии картины. Одному из заказчиков он не смог отказать - великому князю Александру Александровичу, будущему императору Александру III.

Пейзаж, выполненный несколько в другой цветовой гамме, украсил Аничков дворец, откуда в 1872 году отправился на Лондонскую ежегодную международную выставку. У англичан картина удостоилась восторженных отзывов.

Сейчас копия, сделанная для Александра III, представлена в Русском музее. Оригинал же можно увидеть в одном из залов Третьяковской галереи.

«Мокрый луг», 1872 год

Картина участвовала в конкурсной выставке Общества поощрения художников. Фото: Public Domain

Работая над «Оттепелью», Васильев подорвал здоровье. Вскоре врачам стало понятно, что они имеют дело не с простой простудой, а с туберкулезом. Для поправки здоровья Федору предложили поехать в Крым.

Уже на полуострове Васильев создает картину «Мокрый луг», написанную им по его воспоминаниям. В 1872 году полотно было представлено на выставке Общества поощрения художников, где заняла второе место, уступив работе его шурина - Ивана Шишкина.

«Мокрый луг» был приобретен Павлом Третьяковым, который специально приехал в Петербург еще до начала выставки.

«В Крымских горах», 1873 год

«Настоящая картина — ни на что уже не похожа, никому не подражает — ни малейшего, даже отдаленного сходства ни с одним художником, ни с какой школой, это что-то до такой степени самобытное и изолированное от всяких влияний, стоящее вне всего теперешнего движения искусства, что я могу сказать только одно: это еще не хорошо, даже местами плохо, но это — гениально», - такую восторженную характеристику дал полотну Иван Крамской.

По его мнению, глядя на татарскую повозку, запряженную волами, зритель невольно попадает внутрь этой истории: «покорно стоит под соснами, слушает какой-то шум в вышине над головою».

Эта картина стала одной из последних работ Васильева. Известно, что изначально он планировал использовать широкое полотно, но потом передумал, выбрав вертикаль. Тем самым, считают искусствоведы, он хотел подчеркнуть высоту гор и устремленность вверх.